Целью данной работы являлся анализ возможностей формирования и проявления эмпатии у людей с РАС. Согласно «Диагностическому и статистическому руководству по психическим расстройствам» (DSM-V), дефицит социально-эмоциональной взаимности, которая включает сниженный обмен интересами, эмоциями и привязанностью, определяется как один из диагностических критериев РАС.
Анализ имеющихся работ по данной теме показал, что снижение эмпатических проявлений у людей с РАС может быть связано с невыученными отношениями между аффективными стимулами и соответствующими эмпатическими реакциями. Для коррекции этого рассогласования была разработана обучающая программа, направленная на формирование соответствующих вокальных и моторных реакций в ответ на предъявляемые аффективно заряженные ситуации. Диагностика начального уровня эмпатического реагирования показала, что основной дефицит, стоящий за отсутствием или слабым развитием эмпатии, заключается в неумении соотносить контекст ситуации и уместность определенной реакции (даже при наличии данной реакции в поведенческом репертуаре).
Реализация разработанной нами программы показала, что дети с аутизмом в возрасте 7–8 лет могут научиться демонстрировать социально значимые навыки эмпатического реагирования в предварительных игровых условиях и что эти навыки могут распространяться на ситуации и игрушки, не предназначенные для обучения, а также на ситуации в естественных условиях. Речь идет о возможности соотнесения контекста и уместности определенной реакции. Иначе говоря, мы можем заключить, что эмпатическое реагирование доступно детям с РАС.
В то же время мы пришли к выводу, что для людей с РАС характерна рассогласованность в проявлении аффективных реакций, в том числе эмпатических, что предопределяет трудность восприятия таких проявлений другими людьми. Согласованность в проявлении эмпатического реагирования подразумевает контекстуальное единство зрительного контакта, мимических проявлений, интонационного сопровождения, вокального и моторного проявления. Как показывают результаты данного исследования, мы можем помочь детям и взрослым с РАС проявлять контекстуальные компоненты эмпатического реагирования. Интеграции эмпатических проявлений в согласованный аффективный ответ в данном исследовании не наблюдалось. Насколько такая интеграция принципиально достижима и каковы пути и перспективы формирования согласованного эмпатического реагирования – вопрос для будущих исследований.

В настоящей работе представлены результаты исследования связи субъективного благополучия с позитивным и негативным перфекционизмом, проведенного на выборке из 238 человек. Анализ результатов происходил с учетом влияния социальной желательности и пола испытуемых. Были выявлены обратные корреляционные взаимосвязи между шкалами субъективного благополучия и показателями «негативного» перфекционизма. Эти связи были наиболее выражены в группе женщин. Корреляции благополучия с перфекционизмом, ориентированным на себя, в общей выборке обнаружены не были, однако в группе мужчин такая связь, возможно, существует.

В настоящей статье рассматривается проблема малого количества обращений за психотерапевтической помощью при существовании потребности в ней. Параметры ценностно-мотивационной сфера индивида и характеристика привязанности могут выступать в качестве факторов, влияющих на улучшение этого показателя. Был исследован 41 испытуемый юношеского и молодого возраста, из них 20 человек имели опыт обращения за психотерапевтической помощью, 21 – не имел. Из общей выборки 28 человек отметили у себя желание или потребность обратиться за такой помощью. В результате проведенного исследования была выявлена специфика ценностно-мотивационной сферы в группах людей, обращающихся и не обращающихся за психотерапевтической помощью, и обнаружена взаимосвязь между фактором обращения за психотерапевтической помощью и потребностью в ней с параметрами привязанности и ценностными ориентациями.

В статье рассматривается проблема взаимосвязи интолерантности к неопределенности, тревоги и расстройств пищевого поведения. Последние тесно связаны с тревогой и тревожными расстройствами. В свою очередь, существуют данные о том, что интолерантность к неопределенности служит основой для возникновения тревожных расстройств и тревоги. Это дает основание предположить, что взаимосвязь между тревогой и расстройствами пищевого поведения обусловлена интолерантностью к неопределенности. На первом этапе было обследовано 94 девушки, на втором этапе – 325 девушек. В результате проведенного исследования была подтверждена связи тревоги с интолерантностью к неопределенности и склонностью к расстройствам пищевого поведения. Это выражалось в виде тенденции негативно реагировать на эмоциональном, когнитивном и поведенческом уровне на неопределенные ситуации и события, а также в форме межличностной интолерантности к неопределенности как стремления к ясности и контролю в межличностных отношениях.

Пандемия COVID-19 привела к использованию разными странами небывалых ограничительных мер. Принуждение к самоизоляции, социальное дистанцирование, ограничение общения и передвижения, удаленный формат работы и учебы, локдауны, принудительная (по сути) вакцинация, обязательное ношение масок и перчаток, QR-коды, и необходимость тестирования – все это элементы новой реальности. Мы можем рассматривать такие меры как действия в чрезвычайной, критической, неопределенной ситуации, которая вынуждает человека к отказу от части своих прав и свобод ради спасения жизней. Однако наблюдаются различия по странам в плане строгости и продолжительности коронавирусных ограничений. Особенно серьезными оказались ограничения в странах Евросоюза и Дальнего Востока. Азиатские страны уже имели опыт борьбы с подобными бедствиями. Кроме того, для них характерен ряд культурных черт, который способствует лояльному принятию и соблюдению норм новой реальности. Для западных стран ограничения вступают в противоречие с базовыми принципами свободы, устройства государства, соотношения частного и общественного. Отсюда возникает необходимость осмысления феномена продолжительного отказа от части прав, свобод и практик ради идеи личной и общественной безопасности.
В статье приводятся разные возможные трактовки наблюдаемого феномена: человечество становится альтруистичнее; христианские представления о нравственности способствуют идее самоограничения для пользы обществу; представление о высокой ценности человеческой жизни; большее доверие государству и его институтам. Наиболее продуктивным с точки зрения автора представляется рассмотрение роли распространения постматериалистского дискурса в развитых странах. Идея отказа от части выгод и практик ради определенных идей и ценностей (экология, концепция устойчивого развития, разнообразие, альтруизм, социальная ответственность бизнеса и пр.) оказывается уже инкорпорированной в общественное сознание европейцев. Несогласие с этим дискурсом приводит к маргинализации ковид-диссидентов. Таким образом, в контексте пандемии COVID-19 дискурс постматериализма способствовал и введению, и принятию продолжительных чрезвычайных ограничивающих мер.

Предпосылки: как подростки с расстройствами аутистического спектра (РАС) воспринимают свои навыки межличностного взаимодействия и насколько точным является это «восприятие самоэффективности»? А как они воспринимают оценку их коммуникативных навыков со стороны родителей, и точно ли это «метавосприятие»?
Процедура: мы использовали циркумплекс2 шкал межличностной эффективности, чтобы оценить самовосприятие и восприятие родителями эффективности подростков с РАС (n = 22) и без РАС (n = 22) в широком спектре типов социального поведения, отличающихся по степени субъектности (от настойчивого и контролирующего до робкого и уступчивого) и степени общения (от дружелюбного и готового к сотрудничеству до настороженного и дистанцирующегося). Мы также оценили метавосприятие подростками восприятия их родителей и метавосприятие родителями восприятия подростков.
Результаты: родители подростков с РАС не были уверены в коммуникативных навыках своих детей (особенно касающихся установления контакта с другими и руководства ими), но они правильно предугадывали, что их дети будут выражать бóльшую степень уверенности, чем они. Действительно, подростки с РАС ощущали себя столь же эффективными, как и подростки из контрольной группы, и не осознавали степень, в которой их родители не разделяли их уверенность. Тем не менее, подростки с РАС и подростки из контрольной группы продемонстрировали схожие уровни соответствия между оценками родителей и детей и точности метавосприятия, касающегося условных сильных и слабых сторон подростка.
Выводы: подростки с РАС были слишком уверены в себе, что может защищать их от чувства разочарования, но лишь только если они принимают участие в общественной деятельности, которая может улучшить их социальные навыки. Наблюдаемое согласие относительно условных сильных и слабых сторон может позволить родителям и специалистам использовать сильные стороны для того, чтобы укрепить уверенность подростка в себе, одновременно работая с ним над его слабостями.

Данный scriptum представляет собой попытку апофатического описания характеристик, которыми не должна обладать возможная будущая психология. Выделено пять таких характеристик. Во-первых, будущая психология должна отказаться от своего имени. Во-вторых, будущая психология будет не наукой, а технологической дисциплиной. В-третьих, она не будет дисциплиной, погруженной в свою историю. В-четвертых, она не будет чрезмерно рефлексировать над своими основаниями. И, наконец, в-пятых, будущая возможная научно-ориентированная психология не будет ставить вычисление вперед измерения.

В рамках рубрики «Страницы из истории психологии» публикуется работа известного советского психофизиолога Кекчеева Крикора Хачатуровича (1893–1948), вышедшая сто лет назад в издательстве Центрального института труда (Москва, 1922). В ней автор исследует проблему диагностики пригодности к профессии, дает обзор истории психотехники и ее современного – на 1922 год – состояния, а также рассматривает значение психотехники для педагогики.